В.М.Розин
ПРОБЛЕМЫ РЕАЛЬНОСТИ,
ИЛИ КАК ОТЛИЧИТЬ СВЯТОГО ОТ УМАЛИШЕННОГО
Источник публикации выяснить не удалось
В самом начале января этого года я слушал по московской
программе беседу с настоятелем московской и владимирской
православной церкви епископом Питиримом. Ведущая программы
спросила его, в частности, о том, как православная церковь
относится к астрологии. Ответ был примерно такой: конечно,
Господь дал человеку бесконечные возможности познания и
некоторые пытаются познать волю божию, изучая его творения
- небо, звезды и планеты, но все же астрология – это
инструмент в руках дьявола, а астрологи – невольные
(невольные, посколько не ведают, что творят) пособники в
его черных делах. Отец Питирим еще сильно возмущался,
говоря, что прямое преступление давать по телевидению
астрологический прогноз вслед за прогнозом погоды, внушая
миллионам зрителей запреты и страхи. Ведущая, с одной
стороны, вроде бы соглашалась, а с другой – была в крайнем
затруднении: кто знает, может быть, ей завтра придется
представлять московской публике того же именитого астролога
Глобу, к которому, как говорят, краем уха прислушивается
само правительство, или святого Секо Асахару, способного
купить на ближайшие десять лет всю московскую программу,
как это он сделал с одной из программ "Маяка", или даже
колдуна – почему нет. Как ей, простому диктору,
разобраться, кто прав, а кто виноват, действительно ли
астрология – инструмент Сатаны или, может быть, наоборот,
древнее, почетное знание, кстати, древнее, чем христианские
откровения (чем-то вроде астрологии занимались в Вавилоне
еще 4-5 тысяч лет назад). И почему, спрашивается, нужно
верить православной церкви и не верить восточным учениям,
верить восточным учениям и не верить Белому братству и т.
д.? К слову, еще один свежий случай – Мария Цвигун,
объявившая себя мессией и живым богом Марией Дэви Христос.
Ей, конечно, многие не верили, даже смеялись, но и Христу
не верили и смеялись над ним, а где теперь эти насмешники?
Проблема в том, что каждый говорит о спасении в другом
мире, об иной подлинной реальности, где это спасение
состоится, но и спасение, и место его указывают по-разному.
Для одних это Бог, для других Нирвана, для одних Христос,
для других Аллах, для третьих планеты, определяющие нашу
судьбу, одни ориентируются на церковь, другие на
эзотерическое сообщество или общение с тайными силами. Все,
абсолютно все, настаивают, что их учение истинно, а другие
учения или прямо ложные или частичны относительно их
подлинного знания.
Правда, православная церковь может сказать, что ее учение освящено авторитетом Христа и традицией. Но в Христа не все верят, а традиции, как мы уже отмечали, есть и более древние. Кроме того, традицию человек тоже или принимает или отвергает, а может иногда и сам создавать. Но есть еще один аргумент: прямые доказательства и свидетельства. Например в брошюре "Святая плащаница Христова" приводились результаты скрупулезного исследования ткани, в которую предположительно было завернуто тело Христа после распятия. Известные ученые пришли к выводу: да, изученная ткань именно та, в которую был завернут Христос, а проступивший на ткани прекрасный облик лица и тела, а также следы ужасных ран от распятия, безусловно, принадлежат Христу. Но увы, несколько лет тому назад были проведены повторные компетентные исследования, которые показали, что эта ткань хотя и древняя, но не настолько: ее создали много веков спустя после смерти Христа. И во всех других сходных случаях: или "факты" опровергаются прямыми исследованиями или им даются совершенно другие интерпретации, отрицающие эти факты, но не менее убедительные для публики. Да и как, спрашивается, можно проверить существование Христа или Нирваны, не имея соответствующего религиозного или эзотерического опыта? Ведь, если бы можно было поставить подобный "решающий эксперимент", то мы бы открыли последнюю Истину, превосходящую все вероучения и мироощущения вместе взятые. Где же найти такой философский камень?
Но тогда вроде бы получается полный тупик: просто так "на веру" такие серьезные вещи, как идею спасения и указание на подлинную реальность, принимать не хочется, да и невозможно принять – это ведь не игра, – а критериев, позволяющих судить, что есть, а чего нет, где подлинное, а где мнимое, у человека нет. Кстати, последовательные люди до этого сами дошли. Описывая подлинную реальность, которая другим не дана и вообще кажется кошмаром умалишенного, такие люди так и говорят: да, то, что для нас подлинно, вам может показаться чистым бредом. Автор известного эзотерического трактата "Роза Мира" Даниил Андреев, например, пишет:
Дух нашего времени не замедлит с вопросом: Пусть то, что автор называет опытом, достоверно для пережившего субъекта. Но может ли оно иметь большую достоверность, чем "опыт" обывателя лечебницы для душевнобольных? Где гарантия?
И отвечает дальше на свой риторический вопрос так:
Без всяких гарантий опыту другого поверит тот, чей душевный строй хотя бы отчасти ему созвучен; не поверит и потребует гарантий, а если получит гарантии – все равно не примет тот, кому этот строй чужд.
Итак, если мой душевный строй созвучен патриарху православной церкви, я должен верить ему, но если астрологу или Марии Дэви Христос – то им? А ежели мой опыт созвучен опыту душевнобольного? И еще вот что интересно. Некоторые утверждают, что Мария Цвигун душевнобольная, поскольку ощущает себя живым богом. Но Даниил Андреев общался с духом Серафима Саровского и с духами других столпов церкви России, а видел он такие персонажи (например, Сатану в трех лицах, сложнейшие миры просветления и страдания и т. п.), которые ни один сумасшедший не в состоянии себе представить. А вот видения Рамакришны, когда ему было от силы двадцать лет и он был жрецом храма, посвященного индусской богине, божественной Матери Кали:
Как-то раз, – пишет Рамакришна, – я чувствовал себя во власти невыносимой тоски. Мне казалось, что кто-то выжимает мое сердце, как мокрую салфетку... Муки терзали меня. При мысли, что я так и не удостоюсь благодати божественного видения, страшное неистовство овладело мною. Я думал, если так должно быть, довольно с меня этой жизни. В святилище Кали висел большой меч. Мой взгляд упал на него и мой мозг пронзила молния. "Вот. Он поможет мне положить конец". Я бросился, схватил его, как безумный... И вдруг... Комната со всеми дверями и окнами, храм, – все исчезло. Мне показалось, что больше ничего нет. Передо мною простирался океан духа, безбрежный, ослепительный. Куда бы я ни обращал взор, насколько хватало зрения, я видел вздымавшиеся огромные волны этого сияющего океана. Они яростно устремлялись на меня, с ужасающим шумом, точно готовились меня поглотить. В одно мгновение они подступили, обрушились, захватили меня. Увлекаемый ими, я задыхался. Я потерял сознание (в тексте буквально "Я потерял все свое естественное сознание") и упал ... Как прошел этот день и следующий – я не имею никакого представления. Внутри меня переливался океан несказанной радости. И до самой глубины моего существа я чувствовал присутствие Божественной Матери.
Замечательно красиво, но как проверить, есть ли на самом деле этот сияющий океан и Божественная Мать Кали? Писатель-фантаст, когда он описывает фантастический мир, не питает иллюзий, что мир существует на самом деле (хотя он живет в этих мирах всю свою жизнь), а вот святые, эзотерики, астрологи, экстрасенсы, колдуны абсолютно уверены в подлинности тех миров о которых они говорят.
Все эти вопросы не являются просто праздным любопытством, и дело не только в том, кому нам верить, когда мы в халате смотрим телевизор. В условиях кризиса нашей системы и идеологии миллионы людей вынуждены искать свой духовный путь и поэтому жадно слушаю различных проповедников и тех, кому уже открылась истина. И, естественно, что не хотелось бы заниматься пустым делом (т.е. тем, чего нет) много лет или выслушивать с экрана обвинения в пособничестве Сатане.
ПСИХИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ И ЛИЧНОСТЬ
Попробуем теперь во всем разобраться, используя данные современных гуманитарных наук и просто здравый смысл. Первое наблюдение, доступное всем людям: в фантастические и странные миры человек может попасть, не только став святым, эзотериком, колдуном, экстрасенсом или душевнобольным. Каждый может попасть в такой мир, читая научно-фантастическое произведение или переживая свой сон. Если в искусстве мы помним, что это всего лишь вымысел писателя (хотя, когда читаем, мы об этом должны как бы забыть), то в хорошем сновидении, что бы там с нами не происходило, какие бы фантастические события не имели место, мы все воспринимаем на полном серьезе, как то, что есть "на самом деле". В нормальном сне нет никаких способов удостовериться, спим мы или нет.
Что же такое наш сон? Исследования автора показывают, что это есть реализация человеком нереализованных, блокированных желаний. Наша психика использует прошлый опыт восприятия человека, чтобы из него, как из кирпичиков, строить события, которые необходимы для реализации блокированных желаний. Приведу одну иллюстрацию из своего детства.
Это было в эвакуации, под Куйбышевом. Моя мать день и ночь работала на авиационном заводе и лишь изредка урывала несколько часов, чтобы навестить меня и брата в детском саду. Но почти всегда она приносила что-то вкусное – какао в термосе, или шоколад, или что-нибудь еще. И вот мне упорно стал сниться сон с мамой и вкусными вещами впридачу. Понятно, как я огорчался, когда просыпался: нет ни мамы, ни какао. Наконец, чтобы не обманываться и не огорчаться понапрасну, я решил проверять себя – щипать за ухо: если больно – не сплю, если не больно – сплю. И в ту же ночь мне приснился сон: приезжает мама, я дергаю себя за ухо, убеждаюсь, что не сплю, пью какао и затем... просыпаюсь. Дальше все ясно. Сила огорчения прочно отпечатала этот сон в моей памяти.
Очевидно, первое сновидение мне приснилось потому, что я страстно хотел увидеть маму. Мое детское "Я", не различавшее возможное и действительное, не желавшее понимать обстоятельства и ждать, выстроило во сне нужный для осуществления желаний мир и жило в нем. Второй сон сложнее – мир сновидения стал изощреннее, в него вошел элемент (самоконтроль, щипок за ухо), который, несмотря на бдительность разума, все-таки позволял осуществить детское желание (природу, как известно, обмануть трудно).
Если обобщить теорию сновидений, то мы получим более общую психологическую теорию, где в одну цепь будут закованы и сновидения, и фантазия, и художественные переживания.
Новейшие исследования показали, что к фантазиям, сновидениям, художественным переживаниям, облегчающим душу, ведут определенные ситуации в жизни, в которых человек не может по ряду причин (отсутствие условий, противоречивые, взаимоисключающие желания, альтернативные действия) проявить свою активность, осуществить важные для его жизни цели и устремления. В результате его активность (биологическая и психическая) затормаживается. Приостановка процессов, направленных на осуществление жизненно важных желаний, вызывает у человека скрытые, не осознаваемые им напряженные состояния. Во сне, фантазии, при восприятии произведений искусства, когда человек перестает действовать и, кроме того, огражден от наплыва очередных событий и впечатлений, эти скрытые напряженные состояния, подобно сжатой пружине, заставляют работать психику человека, изживать нереализованные события.
А как при этом работает психика? Из какого материала и по каким законам она строит предметы, события, ситуации? Во сне и в фантазии она находит единственный материал, который находится в ее распоряжении, – уже прожитый опыт человека, единственный закон – необходимость прожить то, что не осуществилось.
ЭКСКУРС В МИР ИГРЫ
В этом месте мы не можем удержаться, чтобы не сделать экскурс в мир игры, которая подчиняется сходным закономерностям. Это относится и к играм детей, и к играм взрослых, и даже к "деловым играм".
Замечательный немецкий педагог начала прошлого века Фридрих Фребель (крупнейший теоретик дошкольного обучения, организатор первых детских садов) писал, что основная стихия детской жизни – игра. Но детская игра – это не условная игра взрослых по правилам, противопоставленная серьезной жизни. Детская игра имеет другой смысл. Ребенок играет, чтобы сделать жизнь интересной, необычной, непохожей на то, что было; его игра как бы по волшебству рождает мир, которого не было минуту назад: ребенок играет, чтобы удержать этот мир, повторить его снова и снова, пока не надоест. Позднее он открывает также, что игра создает мир, в котором можно удовлетворить какие-то свои желания (пожить взрослым, слетать в другую страну или на Луну, избежать наказания, отомстить за обиду и т.п.). Известный советский психолог Л.С.Выготский трактовал игру как "царство произвольности, свободы и воображения", где за счет оперирования в плане чистых значений и смыслов создаются "мнимые ситуации" и происходит "иллюзорная реализация нереализуемых желаний" [1]. Вероятно, и в стихах, считалках, рассказах ребенок продолжает играть, удовлетворять или даже изживать свои желания. Очень многие детские произведения К.И.Чуковского построены именно на этом принципе: сталкиваются, смешиваются реальности, которые в обычной жизни не соединяются.
Очевидно, игра – это способ детского освоения, познания мира, она вовсе не условна, а, напротив неотличима от других "серьезных" занятий ребенка – еды, общения с родителями и т.д. Позднее ребенок начинает различать игру и не-игру и, соответственно, два слоя действительности – реальных отношений (событий) и игровых. Этот феномен во многом сходен с образованием у ребенка художественной условности и реальности. Эффективность искусства и игры в этой взаимоисключающей одновременности: рисунок (игра) – это только рисунок (игра) и больше ничего, но рисунок (игра) – это полноценный предмет, искусно созданный человеком (во всяком случае, переживается он вполне полноценно).
Если теперь от детских игр скакнуть сразу к "деловым играм" взрослых, то и здесь мы не выйдем за обозначенный круг характерных семиотических и психологических реалий.
Одна из основных особенностей деловой игры состоит в том, что она может выступить в качестве имитационной схемы той ситуации в широком смысле (объекта, поля предметов, системы, процессов и т.д.), которая интересует специалиста. При этом в качестве модели деловая игра обладает "знаковыми возможностями" широкого диапазона: могут применяться как собственно знаковые средства – правила, блок-схемы, структурные изображения и т.д., так и особые "человеческие операторы" – собственно игроки. Если употребление знаковых средств можно четко фиксировать (например, с помощью правил оперирования), то ограничивать и контролировать действия игроков значительно труднее. Отсюда проистекает относительная свобода поведения играющих; вторая степень свободы обязана индивидуальному пониманию и прочтению разными игроками одних и тех же правил игры (правило игры как текст и интерпретация). То, что игрок добровольно принял и затем освоил правила, не означает, что он с ними абсолютно согласен, как и не означает, что теперь его поведение однозначно определено. Перед ним выбор, свободный в некоторых пределах. Каждое решение игрока ограничивают прежде всего его собственные действия. Он как бы задает для самого себя дополнение к правилам и может сделать это неоднократно, как и отменить некоторые их прежних самоограничений.
Другая особенность деловой игры в том, что в ней органично реализуются формы игрового сознания. Само по себе игровое сознание в плане серьезной деятельности дает немного, однако в соединении с моделирующей функцией оно становится эффективным инструментом решения ряда деловых проблем и задач. Произвольность и условность игровой деятельности не только не противоречат познавательному отношению, но наоборот, усиливают его за счет расширения моделирующих возможностей в пограничных областях. В деловой игре можно создавать разнообразные ситуации, существенно отклоняющиеся от оригинала, но все же удовлетворяющие органической логике его существования. Это могут быть ситуации экстремальных режимов поведения системы, логически мыслимых, но необычных состояний и отношений, различные "предметные монстры" и уроды, пратипы или типы объекта, ожидаемые в будущем, системы с гипертрофированными или элиминированными отношениями и т.д. и т.п. Во многом искусство концептуализации деловой игры состоит в построении такой игровой реальности, в которой можно разыграть разнообразные конфликты и проблемы, относящиеся к данной деловой сфере. Вместе с тем "пластичность" деловой игры не беспредельна: необходимо сохранить логику существования данной предметной области (т.е. моделесообразность деловой игры), обеспечить степени свободы для игроков (иначе игра для них не будет игрой), остаться верным игровой реальности (стройность, убедительность, непротиворечивость игры).
Деловая игра имеет много особенностей, присущих любой игре: это вид деятельности условный, как бы противопоставленный серьезным занятиям, это особая знаковая система, события которой регулируются правилами и сценарием. Но одновременно это – "серьезная игра" сближающаяся по природе с делом.
Деловые игры обязаны своей "впечатляющей энергией" и "значимостью" прежде всего наличию в них игрового элемента... двуплановости, вытекающей из одновременного пребывания играющего в двух сферах – условной и действительной [2].
Игра подразумевает одновременную реализацию (а не последовательную смену во времени) практического и условного поведения. Играющий должен одновременно и помнить, что он участвует в условной (не подлинной) ситуации... и не помнить этого... "действует" особая психическая установка играющего, который одновременно и верит, и не верит в реальность разыгрываемого конфликта [3].
Двуслойная природа деловой игры предполагает соответственно у ее участников особые установки сознания: игрок, с одной стороны, должен быть в определенной мере заинтересованным, вовлеченным в основную сферу (ее проблемы, задачи, затруднения), с другой стороны – уметь жить событиями самой игры как условного вида жизнедеятельности. Если реальность одного слоя (делового) задается самим предметом (например, сферой науки, управления, проектирования), то второго слоя – правилами и логикой собственно игры, задающими игровые ситуации и события, а также их последовательность. Как особая реальность профессионального сознания, деловая игра содержит события, которые воспринимаются играющими не только как искусственные (условные), но и как естественные, жизненные. Хотя в деловой игре участники следуют сценарию и правилам и принимают на себя игровые роли, они тем не менее живут в стихии тех событий и процессов, которые характерны для реального управления, обучения, исследования проектирования и т.д. Частично это связано с тем, что игра является самодостаточным (самоценным) видом жизнедеятельности, ее события и темы символичны, ее логика конструктивна. Поэтому, играя, человек может какое-то время полноценно жить игровыми событиями, причем эти события могут выступать знаками (символами) других внеигровых ситуаций. Игровая реальность обладает также свойством, которое можно назвать "сопротивлением материала". Действительно, играющий, конечно, волен действовать сам, однако при этом вынужден учитывать ответные действия "противника" или игровые ситуации, складывающиеся в ходе игры независимо от его действий. Поскольку деловым играм часто присущ элемент состязательности и против играющего действует "противник", постольку можно утверждать, что игровой материал не пассивен, он изменяется, погружает играющего в новые ситуации, влияет не него. Но даже если игра не предполагает противоборства, ту же роль отчасти выполняют правила игры и естественное поведение самих играющих. Наконец, игровая деятельность удовлетворяет "логике игры", что предполагает следующие три момента: а) наличие событий, в той или иной мере интересующих играющего; б) возможность создавать (творить) в игре новые интересные ситуации и события (по плану или же спонтанно) и в) возникновение "неожиданных", обязанных противнику или ходу игры ситуаций и событий.
Но вернемся к основной теме.
ОПЫТ И "ОСОБЫЕ РЕАЛЬНОСТИ"
Получается, что различные явления символической жизни человека – фантазии, художественные переживания, игра, общение и другие – это построение на основе прожитого опыта человека и соответствующих текстов или знаковых структур особых реальностей. Такие реальности позволяют человеку, во-первых, прожить, но в иной форме, ситуации и события, которые он не может осуществить в обычной жизни, во-вторых (особенно в случае науки и искусства), программировать в себе нужные (человеку и обществу) состояния и переживания – например, эстетические и познавательные. Первый момент, вероятно испытали на себе, часто не замечая того, многие люди. Действительно, музыка, как и хорошие стихи, помогает нам справится с плохим настроением (оно как бы улетучивается), изжить горе или радость. Общение с друзьями и близкими часто освобождает нас от мучительных вопросов, желаний, снимает напряжение и т.п. А ребенок, слушая сказку, не только входит в интересный, волнующий его идеальный мир, но и получает возможность пережить в нем, притом вполне реально, то, что он по самым разным причинам не может пережить в обычной жизни.
А что происходит, если человек не находит выхода для своих скрытых, внутренних напряжений? Как показали современные физиологические и психологические исследования, подобная приостановка, задержка естественного потока жизни влечет за собой разнообразные и часто тяжелые последствия. Например, если человеку не дают видеть сновидения, будят его, как только он начинает видеть сон (подобные эксперименты проводились в Европе и в Японии), то он быстро устает, становится суетливым, раздражительным, затем входит в фазу устойчивых галлюцинаций и, наконец, оказывается на грани тяжелого психического расстройства (сон в течение 12-14 часов полностью снимает патологические явления).
Некоторые люди, плохо справляющиеся со сложными ситуациями, драматизирующие даже самые обычные события, нуждаются, следовательно, в большем времени для сновидений. Другие, с четким сознанием, сильной волей, устойчивыми навыками поведения, напротив, могут спать значительно меньше. Если же кто-то не умеет или не может общаться, не живет в искусстве или в игре, не владеет способностью размышлять над собой или жизнью, то для него оказываются закрыты все основные каналы, кроме сновидений. В результате часто человек не только бодрствует, но и "спит наяву", естественно, не осознавая этого. У него вдруг возникают посторонние мысли, образы, впечатления, переплетающиеся со всем тем, что есть в сознании; как следствие снижается внимание, он становится рассеянным, ему трудно сосредоточиться на текущих делах и событиях, в общем случае повышается и потребность во сне.
Но есть еще один способ попасть в психическую реальность, сложенную из кирпичиков нашего опыта, – прием психоделиков, изоляция сознания, особые способы дыхания (например, по Гроффу). Пионером в этой области был известный американский исследователь дельфинов Джон Лилли, который разработал несколько психотехнических процедур (прием ЛСД и изоляция от всех физических ощущений в ванне с морской водой), позволяющих входить в контакт с реальностями собственной души. В результате он смог проникнуть в разные миры, явно личного характера. Вот фрагменты его отчета о первом контакте.
Вместе с музыкой я поднялся в небеса, я увидел Бога на высоком троне, как огромного, мудрого, древнего Человека. Он был окружен ангельскими хорами, херувимами, серафимами, святые проходили мимо его трона в величавой процессии; я был там на небесах, поклоняясь Богу, ангелам и святым в полном и совершенном восторге религиозного экстаза...
...Затем я взглянул в зеркало и увидел на своем лице многочисленные "проекции". Сначала я увидел себя таким, каким был в тот момент наблюдения, а затем вспышками, приблизительно по одной в секунду, прошел через образы самого себя. Я прошел через многие, многие образы, через сотни их, некоторые были очень давними, относились к моему детству. Другие, по-видимому, устремлялись вперед по времени, показывая каким я буду в девяносто, весь в морщинах, очень старый, высохший. Другие образы показывали меня больным, в пятнах, с багровыми и другими неприятными оттенками на лице. Некоторые образы были моим идеализированным "я": иногда я выглядел богом. А иногда – инвалидом. Положительное и отрицательное выливалось из хранилищ моей памяти...
Я пережил многие сны моего детства, счастливые, удовлетворяющие, играл с маленькими товарищами, сосал грудь у матери, пребывал в чреве. Плавал в пустом, чудесном, экстатическом пространстве, окруженный светом. В чреве я становился все меньше и меньше, двигаясь вспять во времени, пока я не стал оплодотворенным яйцом. Я вдруг стал двумя: я был в сперме, я был в яйце. Время обратилось и они внезапно соединились. Произошел фантастический взрыв радости, свершения. Затем я стал одним и начал расти через все стадии зародыша. Я прошел через рождение, пережив потрясение от того, что покинул то чудесное и безопасное место, что вышел и, будучи не способным дышать, хватал воздух, задыхался от давления чрева, выталкивающего меня...
Интересно, что когда во время второго контакта Лилли рассказал врачу-нейрологу о своих наблюдениях, тот заявил: "О, вы галлюцинируете!" Лилли ответил, что это психиатра не касается, а сам позднее сформулировал следующий интересный принцип: "В сфере ума то, что считаешь истинным, – истинно или становится истинным в пределах, которые предстоит определить на опыте. Эти пределы являются убеждениями, которые предстоит переступить".
В отличие от сновидений, "сон наяву", "галлюцинации", "путешествие в иных реальностях" после приема психоделиков не предполагают отключение сознания, человек не спит, но видит (слышит, ощущает) события своей собственной души. Такое состояние человеческой психики можно назвать "сноподобным".
Опыты Лилли показывают одну очень важную вещь: мир, в котором он оказывается, является проекцией его "Я" (личности), со всеми ее достоинствами и недостатками. А вот миры, в которые попадают святые или эзотерики, демонстрируют только идеальный план личности их первооткрывателей. В этих мирах, устроенных точно в соответствии с религиозным или эзотерическим учением, нет недостатков, зато полностью реализован идеал той личности, которая данное учение проповедует.
Да, но ведь святой или эзотерик прежде, чем он "входит" в реальности, являющиеся проекцией его души, долго переделывает себя. Он вникает в учение, избавляется от того в себе, что этому учению не соответствует, противоречит, и напротив, развивает и культивирует в себе те состояния, которые находятся в согласии с учением и т.д. Здесь можно привести один пример – духовный эзотерический мир Рудольфа Штейнера. Ступени познания этого мира Штейнер описывает так:
- Изучение духовной науки, при котором человек пользуется сначала способностью суждения, приобретенной в физически чувственном мире.
- Достижение имагиативнго познания.
- Чтение сокровенного письма (отвечающее инспирации).
- Работа над камнем Мудрых (отвечающая интуиции).
- Познание соотношений между микрокосмом и макрокосмом.
- Слияние с макрокосмом.
- Блаженство в Боге.
Вот характеристика последней ступени:
После этой ступени развития наступает нечто, что может быть обозначено в духовно научном смысле, как "блаженство в Боге". Нет никакой возможности, а также и необходимости описать эту ступень развития ближе. Ибо никакие человеческие слова не в силах описать того, что испытывает человек при этом переживании. И можно по справедливости сказать, что об имеющемся здесь в виду состоянии можно составить себе представление только путем такого мышления, которое не нуждается более в орудии человеческого мозга.
Из этих пояснений трудно понять, что же собой представляет духовный, невидимый мир, но одна гипотеза напрашивается. Духовный мир устроен так, чтобы соответствовать идеальным представлениям самого Штейнера, то есть его идеалам и учению. Идеал Штейнера – соединение с Богом, этим и заканчивается эзотерическое восхождение; для Штейнера характерно активное, реформаторское отношение к миру – этому соответствует шестая ступень; ему свойственно самопознание и эзотерическая жизнь, – оба эти момента нашли отражение в предложенной им программе. Получается, что духовный, невидимый мир, который Штейнер описывает как объективный, общий для людей, есть зеркало духовной (внутренней и внешней) жизни Рудольфа Штейнера. зеркало, возведенное в статус Бытия.
Есть еще одно свидетельство, подтверждающее нашу мысль о родстве духовного эзотерического с внутренним миром самого Штейнера. Описывая особенности и этапы эзотерического восхождения, Штейнер много страниц посвящает обсуждению вопроса о том, какими духовными качествами (нравственными, волевыми, этическими) должен обладать человек, идущий по эзотерическому пути. Такого человека, говорит Штейнер, подстерегают опасности двоякого рода: он может принять иллюзию за действительность и сбиться с духовного, нравственного пути. И вот что интересно, Штейнер в качестве противоядия предлагает укреплять и культивировать духовность прежде всего в обычной, земной жизни, считая, что она продолжается и развертывается и в мире невидимом.
Если, – пишет он, – человек не приобрел твердости в моральном суждении, если он не стал в достаточной мере господином своих наклонностей, влечений и страстей, то он предоставляет самостоятельность своему обыкновенному Я, находясь сам в таком состоянии, когда над ним берут верх все эти духовные силы. Тогда может случиться, что благодаря рождению высшего Я человек станет не лучше, а хуже, чем был прежде. Если бы он подождал с этим рождением, пока не выработает в обыкновенном Я в достаточной степени твердость нравственного суждения, стойкость характера и твердость совета, то эти добродетели при рождении второго Я он не оставил бы в первом. Если он этого не соблюдает, то он подвергает себя опасности утратить моральное равновесие. При правильном обучении этого не может произойти.
В другом месте, поясняя, что собой должна представлять нравственная работа, Штейнер пишет:
Этим указаны пять душевных качеств, которые при правильном обучении должен усвоить себе духовный ученик: господство над течением мыслей, господство над волевыми импульсами, невозмутимость по отношению к горю и радости, положительность в суждении о мире и непредвзятость в воззрении на жизнь. Кто в течение известного времени последовательно прилагал усилия к приобретению этих качеств, ему затем будет нужно еще привести эти качества в душе к гармоническому согласию.
Нетрудно предположить, что все свойства, которые перечисляет здесь Штейнер, принадлежат ему самому, выработаны долгой эзотерической практикой.
Таким образом, получается, что человек входит в духовный мир, предварительно познавая и формируя самого себя, причем попадает в этот мир, так сказать через окно своего Я. В этом случае понятно, что духовный мир не только является "проекцией личности Штейнера", хотя он утверждает обратное (независимость духовного мира человека), но этот мир также полностью свободен от недостатков, идеален (естественно, для Рудольфа Штейнера, а не вообще), поскольку его творец (Р.Штейнер) работал над собой именно в этом направлении.
Итак, что же нам удалось понять? Во-первых, что миры, в которых мы путешествуем каждую ночь и всю жизнь (сновидений, фантазий искусства, религиозные или эзотерические), являются проекциями нашей собственной души. Во-вторых, в одних случаях (сновидения, сны наяву, галлюцинации, эксперименты над собой типа Лилли) эти миры возникают в результате спонтанной и неподготовленной деятельности человека, а в других (религиозный или эзотерический опыт) – требуется большая многолетняя работа над собой, направленная на совершенствование личности. В-третьих, для нашей психики, да и жизни, все психические реальности являются настоящими, в том смысле, что они определяют наше восприятие, круг событий и даже, отчасти, образ жизни.
Теперь было бы неплохо понять, чем эзотерик отличается от верующего, и чем они оба отличаются от душевнобольного или, скажем, астролога. Для этого нужно учесть следующее. Что такое верующий? Это человек, верящий в Бога. Для верующего Бог – первая и последняя реальность. Как бы верующий ни понимал Бога, два свойства обязательны: Бог – это личность (сверхличность), "по образу и подобию" которого определяется личность человека, его разумное поведение, и Бог – это коллективная соборная идея. Хотя, как говорил апостол, Бог в душе каждого человека, но Бог – это Троица, понимаемая так, как учит церковь, а не отдельный человек. Эзотерик же верит не в Бога, а в себя и в эзотерическую реальность. В этой реальности может найти себе место и Бог, но всего лишь как один из персонажей эзотерического мира. Например, человеку вошедшему в духовный мир, предстоит встреча со стражем порога – "великим стражем". Этим "великим стражем порога" является Христос, как "великий земной прообраз человека".
Этот "великий страж порога", – пишет Штейнер, – "становится для него прообразом и целью его устремлений. Возникновение этого ощущения в духовном ученике показывает, что он поднялся до той важной ступени, на которой он бывает в состоянии познать, кто, собственно, стоит перед ним, как "великий страж порога". Отныне этот страж превращается в восприятии духовного ученика в образ Христа.
В религиозном мироощущении источник и причина законов и вообще любого действия, даже абсолютно непонятного человеку, один – Бог. В эзотерическом мироощущении сама реальность является носителем каких-то законов, которым все в этой реальности (и даже Бог, если он в ней есть) подчиняются. Эзотерический мир, реальность как-то устроены (по аналогии с тем, как, например, устроена природа), это именно реальность, а не Бог, это некоторое устройство, а не личность. Далее, эзотерическая реальность, как мы старались показать, представляет собой своеобразную проекцию личности эзотерика, т.е. это идея индивидуальная, а не соборная.
Нетрудно сообразить, что астрология – это вариант эзотерического учения. Для астролога судьбы людей определяются положением планет при рождении человека, а не волею Бога. Конечно, астролог может сказать, что само небо и звезды создал Бог и поэтому последние основание – воля божия. Но астрологи говорят иначе: они отсылают к древнему эзотерическому знанию, в котором были зашифрованы все астрологические законы. Не Бог и церковь суть носители и хранители астрологического знания, а древние мудрецы – эзотерики. Кстати, отсылка в древний Египет или Вавилон здесь не проходит. Дело в том, что в этих культурах планеты и звезды, действительно, понимались как боги, причем считалось, что боги или принимают прямое участие в зачатии человека (это так называемые личные боги) или боги участвуют в определении "судьбы" человека. Но судьба в Египте и в Вавилоне понималась не как индивидуальный жизненный путь человека (индивидуальной биографии у человека до поздней античности, до Плутарха, еще не было). Судьба – это круг обязанностей человека, его функция и место. Астрологи рассчитывали именно это, а также "хорошие" и "плохие" дни, выполняя в древнем обществе важную функцию, но не ту, которую выполняют сейчас. Они не рассчитывали жизненную траекторию человека, а освящали авторитетом богов нормативно вмененные, предписанные ему обществом функции и обязанности.
Наконец, два слова о душевнобольном. Он, естественно, и не святой, и не эзотерик. Это человек, настолько одержимый в своей мечте и желаниях и настолько слабый психически, что его "сон наяву" на тему этих желаний превратился в устойчивую галлюцинацию, постепенно вытеснившую из его сознания все остальные реальности. Мир, в котором он оказался – это непрерывный сон его души, в котором его заклинило, сон с одним сюжетом. Сумасшедший не признает других реальностей, даже в конвенциональном плане. Напротив, и верующий и эзотерик хотя и знают, каков мир на самом деле, тем не менее допускают, что другие люди могут думать иначе (заблуждаться) и еще не обрели истину.
Последний момент касается этической стороны дела. В чем все-таки спасение, а где прельщение и сатанинские козни? Думаю, главное здесь – рассмотреть последствия каждого пути, ну, а дальше – дело свободного выбора человека. Например, религиозный путь, действительно, опирается на традицию, но ведь и традиции стареют и не всякому традиция подходит. Нельзя ли, например, предположить, что архетип православного человека – это доличностный и средневековый тип человека. Для интеллигентного человека православная церковь выглядит часто в сравнении, например, с протестантизмом или дзен-буддизмом достаточно архаической и стесняющей свободу личности. Такой человек предпочитает непосредственный контакт с Богом, не опосредованный церковной иерархией. Не возвращает ли нас православная церковь к идеям соборности и формам традиционной жизни, давно изжившим себя?
Но и астрология возвращает нас к весьма странной традиции и вовсе не шумерски-вавилонской или древнеегипетской, а скорее к тому, тоже доличностному состоянию, когда человек рассчитывал не на свои силы, а на общественные законы и стечение обстоятельств. Замена парада на Красной площади парадом планет на самом деле мало что меняет.
Эзотерический путь, если он не корректируется ценностями нравственного и духовного совершенствования, как мы это видели у Рудольфа Штейнера, чаще всего направляется только проблемами эзотерической личности, стремлением ее реализовать свои идеалы. Но идеалы идеалам рознь. У многих современных "гуру", осознают они это или нет, основной идеал – реализовать свое Я, свое стремление к успеху и власти. Тогда мы получаем колдунов, шаманов, сатанистов, черную магию, белое братство и черт знает что еще. Поэтому так важно смотреть, какие за красивыми и возвышенными словами (о Боге, свете, добре и т. д.) стоят дела и ценности, куда в конце концов нас зовут.
Литература
- Из записок конспекта Л.С.Выготского, опубликованного в кн.: Д.Б.Эльконин. Психология игры. М., 1987, с. 291-293.
- М.Крюков. Образность деловой игры. Использование деловых игр в совершенствовании систем управления. М., 1981, с. 31,32.
- Ю.М.Лотман. Структура художественного текста. М., 1970, с. 80-85. "Игра". БСЭ, изд. третье, т.10, с. 31.
